Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

Стилистическая связь с прошлым соответствует и уставу колледжа, который обязывал студентов и преподавателей дважды в день посещать часовню – в пять утра и в восемь вечера – обычай монастырского происхождения, почитаемый скорее в теории, чем на практике.

Когда-то в Уодхэм-колледже встречались джентльмены-исследователи, давшие толчок к основанию Королевского общества: ученые-естествоиспытатели Роберт Бойль, Роберт Хук и однокашник последнего Кристофер Рен. Позднее за «Народной республикой Уодхэм» закрепилась репутация левого колледжа; здесь учился политик-лейборист Майкл Фут.

Впрочем, давайте лучше обратим восхищенный взор на здешние деревья: лесной бук, посаженный в 1796 году; грандиозный лириодендрон; китайское красное дерево из провинции Сычуань. Под ветвями багряника японского примостился самый странный в Оксфорде памятник университетскому дону: пустой бронзовый стул, из спинки которого «растет» голова сэра Мориса Бауры, популярного лектора и ректора Уодхэм-колледжа. С 1930-х годов этот классический филолог слыл Фальстафом своей гильдии, виртуозом речей и наслаждений. На вопрос, во что он верит, Баура отвечал: «С нетерпением жду встречи с Богом. У меня к нему шесть вопросов, не имеющих ответа».

Завернув за угол возле King’s Arms, вы попадете на Холивелл-стрит. Георгианские лепные фасады, каркасные фронтоны, здания XVII и XVIII веков, поставленные вперемешку, образуют один из красивейших в городе ансамблей. Камни с гербами сообщают, кому принадлежит то или иное здание. Наряду с Уодхэм-колледжем и Нью-колледжем среди местных домовладельцев выделяется Мертон-колледж, самый крупный собственник на Холивелл-стрит еще с xiii века. Немногие средневековые здания, избежавшие сноса в период экспансии колледжей, и поныне стоят на этой улице.

На живописно изогнутой площади Бат-плейс от Холивелл-стрит ответвляется переулок, ведущий к легендарной в истории оксфордских пабов таверне Turf Tavern. И в ее залах под низкими потолками с накатом («Утка» или «Тетерев»), и снаружи в пивных дворах, в зимние вечера обогреваемых мерцающими угольными печами, сидят студенты, попивая пиво, потягивая Pint Adnams или Old Speckled Hen, настоящий бочковой эль. Не зря же The Turf – одно из самых любимых питейных заведений декстеровского инспектора Морса. Каменщик Джуд из романа Томаса Гарди тоже заглядывает сюда и обнаруживает, что официанткой здесь служит та самая женщина, которая бросила его несколько лет назад.

Просто, как методистская часовня, выглядит концертный зал «Холивелл», открытый в 1748 году. В его довольно-таки жалком помещении четыре арочных окна, один орган и вполне ожидаемые в подобном месте жесткие деревянные скамьи, сидя на которых члены общины Св. Цецилии предавались восторгам камерной музыки, словно неистовствам Глайндборна. Две люстры придают аскетической обстановке неожиданный блеск. Когда-то они украшали Вестминстерский зал по случаю коронации Георга IV; позднее король подарил их Уодхэм-колледжу, которому и принадлежит «Холивелл», старейший и самый холодный концертный зал в Европе. Помнится, я слушал там выступление русского виртуоза Александра Ардакова, незабываемый концерт: рояль и два обогревателя возле пианиста.

Да, Оксфорд полон музыки. Во время учебных триместров небольшая группа одетых в черное мальчиков каждый вечер сворачивает с Мэнсфилд-роуд на Холивелл-стрит и исчезает, вступив под большую сторожевую башню Нью-колледжа. Когда Уильям Уайкхэм, епископ Винчестерский, в 1379 году основал в Оксфорде свой колледж, его пожертвования распространялись также на шестнадцать мальчиков-хористов и около дюжины певцов постарше. Они упражняются уже более шестисот лет и теперь знамениты по всему миру. Но, как и прежде, хор мальчиков Нью-колледжа каждый вечер собирается в часовне к вечерней молитве. Нигде моцартовский Agnus Dei не брал меня за душу сильнее, чем здесь.

Длинный неоготический корпус, где находится главный вход в колледж с Холивелл-стрит, построен в конце xix века. Сразу за ним начинается колледж, возведенный Уильямом Уайкхэмом вплотную к средневековой городской стене, словно укрепленный монастырь. В те времена колледж с семьюдесятью профессорами и ректором был самым большим. Бывший лорд-канцлером при двух королях епископ Уайкхэм знал, что для осуществления своей власти и Церковь, и Корона нуждаются в квалифицированных молодых кадрах. Поэтому он основал колледж, а также подготовительную ступень к нему: латинскую школу Винчестер-колледж. Система образования, включавшая весь цикл от школы до университета, была тогда совершенно нова, но именно она послужила педагогической моделью Генриху VI, внесшему лепту лет шестьдесят спустя, когда он основал одновременно Итон и Кингз-колледж в Кембридже.

Вплоть до середины xix века в Нью-колледж принимались исключительно уайкхэмисты – те, кто изучал латынь в элитарной школе Винчестера. Поступить в колледж можно было между пятнадцатью и двадцатью годами, на сей счет правила были строгими – в соответствии с девизом Уильяма Уайкхэма «Манеры делают мужчину», предваряющим джентльменский идеал. Футбол и шахматы, объявленные епископом вне закона как низкие игры, постепенно были разрешены, а с 1979 года также и женщинам. Вирджиния Вулф, посетившая колледж в 1933 году, не была ослеплена его блеском: «Все вы здесь представляете культуру, политику, мировую мудрость золотыми буквами. Прежде всего в Нью-колледже бросается в глаза прекрасный вкус и всеобщее дружелюбие. Но, Господи, разве можно так жить!»

Педагогическим видениям основателя соответствовал и архитектурный проект, столь же грандиозный, сколь и новаторский. Поначалу все здания задумывались как единое целое, и через шесть лет строительство в основном было завершено – скорее всего под руководством королевского архитектора Уильяма Уинфорда, с которым Уильям Уайкхэм сотрудничал также при строительстве школы в Винчестере. Вокруг главного внутреннего двора Грейт-квод группировались необходимые для жизни здания: с северной стороны – актовый зал и часовня, спиной к спине (как позднее в Олл-Соулз-колледже и Магдален-колледже, где они были основаны уайкхэмистами). В восточном флигеле разместилась библиотека; с южной стороны находятся жилые помещения для семидесяти академиков, студентов и преподавателей – впервые под одной крышей, а в сторожевой башне над входом (и это также стало примером для позднейших колледжей) расположена квартира ректора, которому отсюда было видно все: и двор, и вход, и улица Нью-Колледж-лейн. Сегодня старый портал открывается цифровым кодом. Овальный газон безупречно вписывается в прямоугольник двора, предвещая архитектуру будущего высшего образования.

Часовня Нью-колледжа велика и красива. Через портик вы попадаете в высокий длинный неф. В восточном его конце, заполняя всю стену, выстроились каменные апостолы и святые. Истинно готическими выглядят украшенные парящими ангелочками ретабло и пологий потолок, хотя все это – уже результат скрупулезной реставрации, выполненной сэром Джорджем Гилбертом Скоттом (1877–1881). xiv век в большей мере сохранился в скамьях, украшенных резными мизерикордиями, проникнутыми поистине чосеровским повествовательным воодушевлением: тут и лекция, и поножовщина среди студентов, и акробаты, и даже шестиголовый монстр: повседневная жизнь и кошмары Средневековья.